Сладостное заблуждение [Сладостное отступление] - Страница 8

Картины лежали кучей у стены, а на верстаке стояло множество бутылочек и лежало большое количество разнообразных кистей. Не торопясь, Абби отобрала все, что ей было необходимо для работы, и положила это на небольшую тележку, которую придвинула к мольберту. Потом она села и сосредоточилась. Она любила этот момент перед началом работы. Никогда не знаешь, что же в итоге получится. Она размяла пальцы. Свет, наполняющий студию, шел из большого живописного окна, за которым открывался вид на привычный холмистый пейзаж, нескончаемую череду полей и перелесков, и Абби почувствовала прилив счастья, когда взяла в руки кисть и склонилась над картиной.

Она была так поглощена работой, что совершенно забыла о Нике Карлтоне, пока непривычно громкий рев рок-музыки, несущейся из соседнего дома, не сообщил ей о том, что американец проснулся.

— Что за?.. — Бормоча всякие проклятия, Абби повернулась к мольберту, но сосредоточиться на работе под этот жуткий рев было просто невозможно. С растущим внутри нее раздражением она посмотрела на полотно. Как она может работать при таком грохоте?

Наконец песня кончилась, и наступившая тишина показалась Абби неестественно громкой. Она только успела вздохнуть с облегчением, как раздался громкий аккорд, извещавший о начале другой мелодии, если это вообще можно было назвать мелодией. Сняв очки, Абби выбежала из студии и решительно направилась к калитке, разделяющей оба сада.

— Выключите эту музыку, — закричала она. Ответа не последовало. Скорее всего он ничего не слышит из-за этой музыки, гневно подумала Абби и отворила калитку. Дверь кухни была распахнута, и она вошла туда без стука.

К ее огромному удивлению, в кухне никого не было, но буквально через несколько секунд, вытирая полотенцем мокрые волосы, в дверях появился Ник. Смутившись, Абби вдруг осознала, что, если не считать небольшого полотенца, повязанного вокруг бедер, ее сосед был абсолютно голым. Его широкие плечи, казалось, загородили собой весь дверной проем, а на загорелой коже еще блестели капельки воды. Он был крепок и подтянут, ни одного грамма лишнего веса. Впечатление было потрясающим.

— Эй, привет!

Абби была почему-то убеждена, что он специально снял с себя все, чтобы смутить ее, и новая волна гнева накатила на нее.

— Сделайте эту музыку потише! Ник был озадачен.

— Она вам мешает?

— Конечно, мешает! Я бы не пришла сюда, если бы она мне не мешала. — Серые глаза Абби горели от гнева, и он поднял одну бровь, как бы удивляясь ее негодованию.

— А в чем дело? Она вам не нравится?

— Слишком громко. Я с трудом могу сосредоточиться в таком шуме.

С оскорбительной для Абби беззаботностью Ник кончил вытирать волосы, промокнул полотенцем капельки воды на лице и, набросив мокрое полотенце на плечи, вошел в кухню.

— Но музыка ведь играет не так громко, — сказал он наконец. — Вы же нормально меня слышите.

— Сегодня воскресенье, — сказала Абби, поджав губы.

— Ну и что? При чем тут воскресенье?

— Но здесь есть неписаное правило — по воскресеньям никто не нарушает покоя. — Она сложила руки на груди, бессознательно стараясь защитить себя от той силы, что исходила от него.

Ник был невозмутим. Он открыл холодильник и налил себе апельсиновый сок.

— Извините, миледи, — протянул он с подчеркнутым американским акцентом, — боюсь, что мне не довелось познакомиться с этим сводом законов. Там, откуда я приехал, слушать совершенно безобидную музыку по воскресеньям не считается нарушением покоя.

— Жаль, что вы не вернулись туда, откуда приехали. Там, откуда приехала я, — считается, — отрезала Абби. — Я пытаюсь работать и совершенно не могу сосредоточиться в этом шуме. Не могли бы вы, по крайней мере, сделать потише.

— Безусловно могу. — Он взглянул на нее, и холодный стальной блеск появился в его глазах. — Не могли бы вы, по крайней мере, попросить повежливее? — Он так ловко передразнил ее, что Абби даже слегка покраснела от смущения. — Мне казалось, что англичане просто помешаны на вежливости, или сейчас на это смотрят как на причудливый старый обычай?

— Пожалуйста, не могли бы вы сделать музыку потише? — сказала Абби сквозь зубы.

— Несомненно. — И с подчеркнутой торжественностью Ник выключил музыку, повернув диск на большом кассетном плейере, громоздящемся на холодильнике. — Так лучше?

— Благодарю вас, — сказала Абби холодно.

— Просто стараюсь быть хорошим соседом, — улыбнулся он ей. — Может быть, вы дадите мне знать, когда мне будет позволено слушать музыку? Мне бы не хотелось нарушать течение вашей жизни. Давайте посмотрим… Предположительно, вы работаете по утрам, вам хотелось бы обедать в тишине, так что и после полудня, я думаю, время не подходит. Таким образом, остаются вечера… может быть, мне будет выделен часок где-нибудь около пяти?

— Это вовсе не обязательно, — сказала Абби и повернулась, чтобы уйти, уверенная, что он издевается над ней. — Меня вообще не интересует, чем вы занимаетесь. Устраивайте здесь хоть вакханалии, мне-то что, лишь бы я ничего не слышала.

— Какая же это будет вакханалия, если вы ничего не услышите?

— Это уж ваша забота, — сказала она твердо. — Лишь бы все это происходило по вашу сторону забора.

— Слушаюсь, Миледи! — Ник изящно отсалютовал.

Его издевательский смех преследовал ее всю дорогу, пока она шла обратно к студии. Сорвав свое раздражение на паре безобидных сорняков, попавшихся по дороге, Абби минут десять с шумом переставляла бутылочки с краской, чтобы успокоить нервы. Он невыносим! Он, видимо, не способен воспринимать что-либо серьезно. И уж меньше всего она ожидала от него извинений за причиненное беспокойство. Это ее мучили угрызения совести за то, что она заставила его выключить музыку.